Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)

Всепоглощающая любовь

Алексей Иванович Пантелеев

(Л.Пантелеев)

Всепоглощающая любовь

Поезд дальнего следования. Купейный вагон.

В одном из купе едет пожилой, веселый, весьма интеллигентного вида человек, любитель основательно выпить и хорошо закусить.

Утром, когда на окнах еще задернуты репсовые занавески, в коридоре хлопает дверь и откуда-то вместе с шумом колес врывается молодой, звонкий, словно промороженный женский голос:

- Водочки никто не пожелает? Коньячок есть! Пиво жигулевское!

И, просыпаясь, потягиваясь на своей верхней полке, мой сосед бодро встречает наступающий день.

- Эх, пивка, что ли, пригубить? - говорит он, позевывая и похрустывая косточками.

С этого начинается. Пригубив пивка, он через полчаса пригубливает рябиновки, потом - коньячка, потом - сорокаградусной московской... И, заедая все эти пития дорогими ресторанными бутербродами - с семгой, с икрой, с кильками и шпротами, он с таким же удовольствием и с тем же пылом весь день говорит: рассказывает о себе, о своей семье и больше всего о четырехлетней внучке, свидания с которой он так страстно, так нетерпеливо ждет.

- Радость ты моя! - говорит он с умилением, и глаза его краснеют и слезятся. - Радость ты моя! Пупырышка моя!..

Нежнейшая улыбка не сходит с лица старика все время, пока он вспоминает о внучке. А вспоминать о ней он может без конца, память его хранит все ее детские шалости, имена всех ее кукол, все смешные и не очень смешные словечки, выдуманные или исковерканные Зиночкой... С волнением предвкушает он минуту, когда встретится с девочкой:

- Ох, представляю... представляю себе, как она обрадуется, как возликует, как затопает, захлопает, просияет, когда выбежит на мой звонок в коридор: "Дедуля! Дедуля плиехал!"

Счастливыми глазами старик долго и мечтательно рассматривает, подняв на свет, хрустально-прозрачную влагу, зеленеющую в граненом стакане, лотом, как бы разом решившись, быстро выливает ее в себя, с удовольствием морщится, жмурится, покрякивает и, пожевав бутерброд с паюсной икрой, говорит:

- Нет, дорогой, вам этого не понять: молоды. Надо стать дедом, чтобы познать настоящую, чистую, бескорыстную, всепоглощающую любовь...

Но вот еще раз хлопает в коридоре дверь, и уже другой, не давешний звонкий, а хриплый и басовитый женский голос на весь вагон объявляет:

- Пирожных, щиколада, яблок никому не потребуется? Пирожные есть, щиколад, печенье, яблочки!..

Сосед мой прислушался, встрепенулся, вскочил, схватился за щеки.

- Ах, боже ты мой! Что же это я?! Надо же Зинушке из командировки гостинчика привезти. Как же можно - с пустыми руками! В Москве не успел, так хоть здесь...

И, приоткрыв раздвижную дверку, он выглядывает в коридор.

- Мадам! Просим вас не обойти нас своим вниманием!..

Облаченная в белую куртку "мадам" с трудом втискивает себя и свою объемистую корзину в купе; улыбаясь, раскидывает товар. Старик долго и основательно выбирает и наконец останавливает свой выбор на большом, как берцовая кость, коричневом эклере.

- Эффектная вещь! - говорит он, надевая очки и рассматривая со всех сторон пирожное. - Это Зинушке должно понравиться. Как вы думаете? И сколько она стоит, эта вещичка?

- Четыре пятьдесят.

Рука моего соседа застревает в кармане.

- Гм... да... - говорит он. - А ведь дороговато, признаться, а? Что же делать? Гм!.. А подешевле чего-нибудь не найдется? Ну, леденцов каких-нибудь, карамелек, бонбошек.

Карамелек не оказывается, и официантка, погасив улыбку, выбирается со своим коробом и с непроданным эклером в коридор.

Старик смущен, но еще больше возмущен.

- Нет, вы подумайте, а?!! - восклицает он. - Засохшее пирожное, засахаренная окаменелость - и четыре с полтиной!! Совести у них, разбойников, нет!..

А через минуту появляется другая официантка, та, что продает водку и закуски. И попутчик мой ничтоже сумняшеся берет у нее очередные сто граммов столичной и бутерброд с сардинами, уплачивает, не моргнув, что-то около червонца, выпивает, закусывает и продолжает со слезами на глазах вспоминать свою ненаглядную Зиночку. Меня это, надо сказать, не очень удивляет. Я уже давно заметил, что у многих пьяниц существует как бы две валюты: одна водочная, ее тратят легко, с улыбкой и не задумываясь, и другая - та, что идет на приобретение башмаков жене и детям, на оплату счетов за газ и электричество и на прочие, так сказать, гражданские, будничные расходы...

1960

ПРИМЕЧАНИЯ

МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ

Будучи корреспондентом комсомольской печати Л.Пантелеев много ездил по стране, после войны был участником зарубежных поездок. Некоторые рассказы этого раздела родились в пути на основе встреч с людьми, наблюдений писателя.

Кончилась война, но она осталась в судьбах людей, не уходит из их памяти. Об этом пишет Л.Пантелеев. Выросло новое поколение детей, не знающих трудностей военного времени. Но почему теперешние дети бывают такими эгоистами? Об этом размышляет писатель. Образ маленького семейного деспота, подобный героине рассказа "Настенька", еще не раз появится в дневниках и воспоминаниях писателя, напоминая об опасности чрезмерного желания родителей потакать капризам детей.

ВСЕПОГЛОЩАЮЩАЯ ЛЮБОВЬ

Впервые рассказ опубликован: "Огонек", 1960, № 12, затем в книге "Живые памятники".

Г.Антонова, Е.Путилова